События последних недель и новая актуализация проблемы арцахского “урегулирования” вновь со всей глубиной выявили то удручающее состояние, в котором пребывает общество Армении и армянская нация в целом. Сложившиеся реалии настолько не соответствуют тем стратегическим вызовам и опасностям, которые перманентно сопровождают само наше существование, что требуют неотложного и фундаментального пересмотра всей системы базисных ценностей и вывода страны на новый уровень восприятия государственных приоритетов, особенно, в сфере национальной безопасности и внешней политики. Это не только дань во имя жизненных для Армении интересов, но и глобальный императив современного мира, в котором уже начались необратимые процессы коренных изменений и глобального переосмысления многих, доселе казавшихся незыблемыми, истин, политико-правовых моделей “совершенного” миропорядка, цивилизационных и религиозных ценностей. Весь мир, а с ним и Армения, входит в новую историческую эпоху, которая, в виду еще плохо представляемой масштабности своих фундаментальных отличий от предыдущей, может по праву претендовать на имя нового цикла вселенской истории человечества. Конечно, можно спорить о глубине и фундаментальности грядущих трансформаций, однако все что ныне происходит с международным правом и прежней системой глобальной безопасности свидетельствует о серьезности и знаковости происходящих перемен. Если присовокупить к сказанному вызванный глобальным экономическим кризисом прагматический пересмотр основополагающих доктрин и практики регулирования ведущих мировых экономик и необратимые демографические процессы в Старом Свете, приправленные очень опасными конфессиональными нюансами и окончательным вырождением искомого европейского цивилизационного поля, то наши утверждения о новой исторической эпохе становятся лишь логической дедукцией и объективной констатацией формирующейся новой реальности.
На фоне становления новых мировоззренческих принципов и политических реалий армянское общество продолжает мечтать, мыслить и действовать, исходя из полностью отживших свой век, ущербных и удручающих своей концептуальной бессодержательностью и анахроничным бесплодием идей, чуждых армянским реалиям и духу концепций и стереотипов псевдополитического мышления. Эти стереотипы довлеют, деформируют и разлагают духовную матрицу и структурное тело нации, вынуждая нас с бессмысленной упорностью, достойной лучшего применения, слепо бродить по замкнутому кругу “конченных” идей и не менее “конченных” личностей. Однако историческое время неумолимо течет вперед, очерчивая новые контуры великих опасностей и еще более невообразимых возможностей, открывающихся перед почти забытой реальностью Армянского мира, растерянной нами как территориальное наследство и утраченной как интегральность цивилизационнообразующей потенции. На грани каждой из новых эпох время, известной закономерностью философии исторического процесса, имеет свойство сжиматься, аккумулируя силы социумов к выживанию и прогрессу в изменившемся мире. Именно поэтому, сегодня, как никогда за очень долгое время, у нас есть абсолютно реальный, осязаемый и рациональный шанс и дарованная самопожертвованием лучших из наших соотечественников возможность разорвать порочный круг нашей давно уже мертвой “реальности” и высвободить созидательные силы армянства к достижению как самых сокровенных желаний древности, так и новых, немыслимых доселе свершений.
В связи с активизацией России и новыми интенсивными спекуляциями на тему арцахского “урегулирования” в Армении вновь сложилась атмосфера напряженности и очередного нервного ожидания “сдачи земель”. Масло в огонь подлило и последнее публичное выступление Левона Тер-Петросяна, практически полностью посвещенное арцахской тематике. Оно ознаменовало не только начало нового периода в его личной жизни, но и некоторую корректировку политических процессов в Армении в целом. Знаменательным сие выступление можно считать и потому, что оно явилось завершением одногодичной эпохи “воскрешения” политического феномена Тер-Петросяна. Не относя себя к поклонникам этой личности, я воздержусь от подробного анализа его феномена во всех своих ипостасных и хронологических проявлениях. Своей многозначной незаурядностью Тер-Петросян и без того “заслужил” право войти в историю и жить во многих будущих исторических и биографических монографиях. Неактуально обсуждать и затасканную по всем мыслимым дебрям конспирологии тему о том - кому, как и с какими целями он “прислуживал” в годы своего президентства и ныне. Сама практика остервенелой демонизации или квазирелигиозного почитания этой личности вызывает тоску и уныние. Не могу не согласиться с мнением политолога Армена Агаяна, который с первого же дня его (Тер-Петросяна) повторного “явления в люди” неустанно, гласом вопиющего в пустыне, говорил о том, что сокровенной целью Тер-Петросяна была не идея его вторичного прихода к власти (реализация сей возможности была изначально отдана им на волю провидения), а годами лелеемое желание очиститься перед судом национальной истории и еще раз постфактум “попрать” всех своих врагов, доказав свое перед историей над ними превосходство. Невозможно понять подноготную тер-петросяновских мотиваций если не прочувствовать его как историка. Как бы его “заслужено” не ненавидели - Тер-Петросян хороший историк. Многолетняя работа с летописями если и не дала ему главного (об этом ниже), то сформировала в нем глубокое (пусть даже инструментальное) понимание того, что истинное честолюбие простирается далее, чем просто отстранение или физическая ликвидация противника. Власть изменчива, деньги – неважно есть ли у тебя миллион или или миллиард, а вот память поколений – вечный капитал, над которым следует трудиться всякому реально смыслящему в жизни человеку. Сразу же скажем, что для пределов понимания нынешних власть придержащих и их окружения это воистину недостижимый абсолют. Ущербность их и в том, что они не в состоянии понять всю перспективную значимость для носителя власти его “вхождения в вечность” исторической памяти народа.
Чего же достиг Тер-Петросян за всего лишь один год своего возвращения? Он восторжествовал над всеми своими врагами, поверженными в прах политического, а то и физического небытия. Вазген Манукян и “украденная” у него победа на президентских выборах 1996 года был предан забвению, “осознавшим свое былое заблуждение” народом. Вазген Саргсян, сместивший его с президентского кресла не прожил и двух лет... Его брат и наследник – всего лишь политический маргинал, нашедший прибежище в ногах Тер-Петросяна. Демирчян – отца уже нет, а сын его признал провал - свой и своего отца и пополнил длинную вереницу левоновской клиентуры. Народ, проклинавший Тер-Петросяна, в феврале-марте двумя сотнями тысяч скандировал его имя и на мгновение тысячами был вновь готов умирать за него. И, наконец, карабахец Серж Саргсян, по малодушию и беспринципности “сдающий” родной себе Арцах, освобожденный в его, Тер-Петросяна, годы. Опасность может заключаться и в том, что для полного торжества над Саргсяном, Тер-Петросяну очень выгодно видеть Арцах именно сданным, по крайней мере – подписью на бумаге. Ну а там – будь что будет. Те, кто знают почти маниакальную веру Тер-Петросяна в даты, предзнаменования и почти на бытовом уровне интерпретируемый символизм, поймут, насколько был прав Агаян.
Однако мы еще не затронули главную - глубинную причину “предательства” Тер-Петросяна. Это не его супруга, не массонство (вне зависимости от его предполагаемой принадлежности к какой-нибудь из лож) и даже не жажда безудержной наживы (в этом он явно уступает своим наследникам). Все это лишь следствия. Реальной причиной и несмываемым клеймом личности Тер-Петросяна было и есть его тотальное неверие в потенциал Армянского мира. Употребляя терминологию Арзуманяна-Агекяна, Тер-Петросян является убежденным и худшим примером армянина-“реалиста”. Тотальное неверие Тер-Петросяна относится не только к военно-стратегическим потенциям армянства, но и к плоскости идей или, если пожелаете, идеологии. Но этот “грех” свойственен очень многим из нас. Столетиями мы пытаемся с большим хронологическим отставанием копировать внешние (почти всегда – чуждые) нам идеологические, политико-правовые, цивилизационные и ценностные схемы, стереотипы мышления и терминологию, превращаясь в заложников чужих систем и игр, где изначально оказываемся на заведомо проигрышных позициях.
Длительное время многие воздерживались от критики Тер-Петросяна исключительно из-за нежелания оказать невольную услугу противоположной стороне. Однако логика процессов и “мараторий” Тер-Петросяна на публичную активность сняли последние “тактические” ограничения, ибо его желание плавно самоустраниться с активного политического поля уже почти не вызывает сомнения. Реанимация его активности, на мой взгляд, возможна лишь в случае “подписи” под любым из предложенных доселе проектов “карабахского урегулирования”. Однако, даже в этом случае, реальные шансы сместить “подписанта” будут совсем у другой группы лиц. Но все сказанное выше не может быть интерпретировано и в качестве косвенной поддержки нынешней армянской власти.
Итак, можно считать, что Тер-Петросян в основном “удачно” завершил свою основную миссию – “реабилитацию” собственного имени. Все остальное – это уже как получится. Анализ его последних действий – отдельная и по существу бессмысленная тема. Окружение Тер-Петросяна “аргументирует” объявленный им трехмесячный мораторий на активную оппозиционную деятельность ссылкой на то, что, дескать, последний выбил из рук Саргсяна возможность свалить ответственность за подписание пораженческого соглашения на деструктивную деятельность своего лагеря. О том, почему Тер-Петросян вместо упоминания о давлении России откровенно лгал, говоря, что основной прессинг в последний период исходит от Запада мне, по правде говоря, малоинтересно. Видеть в этом очередной “перл дипломатии” также не хочется. К чему мы пришли руководствуясь левоно-кочаряно-сержевской дипломатией итак ясно.
Бессмысленно выискивать какую-либо существенную разницу в мировозрении и идейных посылах политической элиты “левонаканов” и “сержантов”. Левон Тер-Петросян и Серж Саргсян пронизаны и повязаны единым грехом и вопиющим к поверженной святости Нагорья преступлением – неверием, в великую цивилизационную (как следствие и стратегическую) мощь Армянского мира и бессмысленным поиском решений по привнесенным извне понятиям и схемам. Именно поэтому в самые критические дни нам остается уповать только на иррациональную действенность, еще живущих в нас, но нами же рационально подавляемых собственно армянских спасительных схем.
Пришло время признать, что в 1998-1999 годах произошла лишь поверхностная перестановка, соперничавших во внутревластной элите лиц. Не будем себя обманывать, все обсуждавшиеся по сей день схемы арцахского урегулирования при всех своих нюансных различиях, оставались одинаковыми по существу и по своим смертельным для Армении последствиям. Да, мы все благодарны Кочаряну, за удававшееся ему балансирование “на грани пропасти” и за де-факто десятилетнее замораживание статуса-кво в Арцахе. Однако суть, политико-правовое содержание и дипломатическая терминология периода левоновского президенства остались теми же. Та же бесплодная возня по поводу международного признания НКР, идеи возврата территорий в обмен на статус, неспособность и нежелание реально способствовать процессу заселения освобожденных территорий и восстановлению, санкционированного Тер-Петросяном тотального разгрома их транспортных и жизненных инфраструктур… Отношение к заселению территорий и текущее состояние дел на них являются лучшей лакмусовой бумагой и параметром, по которому можно судить как о реальном настрое власти по отношению к их политическому будущему, так и о государственной эффективности власти как таковой.
В этом смысле наше утверждение о полной идеологической и ценностной преемственности во властной элите третьей республики становится как нельзя очевидным. Различия наблюдаются только в плане естественной разности личностно- психологических характеристик, образовательного ценза и вкусовых преференций. Тер-Петросян – высокообразованный интеллектуал и оторванный от духа нации “либерал”, Кочарян – жесткий, неумолимый и всегда последовательный в достижении своих планов автократ, лишенный вместе с этим связи с ценностями Армянского мира и, наконец, “лавочник” Саргсян, воспринимающий Армению как большую и доходную лавку, приказчиком которой он является благодаря консенсусу главных геополитических акторов в мире.
Разность в психологических чертах этих личностей предопределила и предопределяет и образ их действия в политическом поле. Интеллектуал Тер-Петросян, искусно и беспринципно играет в политические шахматы и отлично знает, когда следует выходить из активной игры и когда в нее возвращаться, кого “любить” и кого “ненавидеть”. Кочарян – железный и азартный властитель, играющий только по самим им определенным правилам. Всякие попытки Запада или Тер-Петросяна навязать ему собственную игру заканчивались опрокидыванием шахматной доски и новой игрой, где все десять лет правила удавалось диктовать только самому Кочаряну. Имей Кочарян иное мировоззрение, ценз и жизненные ценности, страна могла бы во многом преобразиться. Саргсян, в отличии от Кочаряна, будет вечно заискивать и стремиться сохранить всеобщий консенсус вокруг собственной кандидатуры на право заведовать лавкой “Армения”, слабовольно ведя перманентный и беспринципный торг, находящимся в ней “товаром”, не брезгуя взятками, подачками и всякого рода “бакшишами” во вне, и постоянным перераспределением “товаров” между зависимыми от него “младшими” лавочниками внутри. Плохо лишь то, что в качестве подачок и “бакшишей” выступают не только национальные богатства страны и ее инфраструктура, но и освобожденные территории Армении, совершенно искренне воспринимаемые Саргсяном как “второсортный” (в виду послевоенной разрухи и сиюминутной малой рентабельности) товар, обслуживающий “высшую” и “абсолютную” ценность – его личное право остаться главным в лавке.
Посему следует окончательно отказаться от изначально мертворожденной идеи хождения по кругу “конченых” личностей и еще более “конченых” и убийственных для Армении программ и “идей”. Следует внедрять новые схемы, концептуальные подходы и новую терминологию. Глубинные цивилизационные пласты, теснейшим образом привязанные к метафизической конституции Армянского мира, следует возвращать в жизнь поэтапно, однако фундаментальные аксиоматические принципы необходимо задать уже сейчас:
Армянская земля является абсолютной, непререкаемой и вечной ценностью высшего порядка. Никакие соображения политической и экономической целесообразнозности или прагматической необходимости не могут довлеть и ставить под сомнение вневременную действенность этой всеобязывающей, основополагающей и непереходящей истины Армянского мира.
Мец Егерн – как тотальное отрицание и святотатственное посягательство на первую вневременную истину.
Любое отрицание, ограничение, минимизация, иносказательное толкование или временное прагматическое забвение этих истин должно выливаться в маргинализацию, - немедленное, полное и необратимое отторжение посягнувших на них субъектов из политической жизни и социальной среды армянства.
Эти принципы в преломлении к проблематике арцахского урегулирования постулируют коренной пересмотр всей стратегии и тактики переговорного процесса. Вопрос каких-либо территориальных уступок отпадает сам по себе, как категорически противоречащий принципу абсолютной ценности армянской земли. О том, что любые территориальные уступки приведут к немедленному, полному и необратимому краху всей системы безопасности Армении в экспертных кругах и на самых различных уровнях говорилось так много и обстоятельно, что тему с концептуальной точки зрения можно считать закрытой. Любое соглашательство и безответственное тиражирование нынешней властной элитой политических обещаний в вопросе арцахского урегулирования (постоянное повторение которых приводит к их трансформации в политические обязательства на самом высоком уровне) должно немедленно квалифицироваться как государственная измена и посягательство на само существование армянской государственности. Никаких тактических уступок в этом вопросе по определению быть не может.
Однако коренному пересмотру подлежит не только наша позиция по принципиальной невозможности территориальных уступок. Необходимо пересмотреть, ставший по недоразумению “догмой” армянской дипломатии тер-петросяновский курс на “международное признание НКР”. Единственной стратегической целью и прагматическим решением может быть только окончательное де-юре подтверждение, де-факто состоявшегося воссоединения Арцаха с Арменией. Исходя из сложившихся национальных и геополитических реалий, любое иное решение, в частности признание независимости НКР со стороны Армении или каких-либо других государств, приведет только к возникновению новых серьезных опасностей и очередной деструктуризации наших переговорных позиций. Даже когда говорится только о промежуточном признании независимости НКР перед ее воссоединением с Арменией (допустим, что хронология промежуточного периода не столь важна), то следует учитывать, что признание НКР со стороны иных государств должно в обязательном порядке предусматривать признание (как минимум) в ее нынешних границах. Если независимость НКР будет признана в границах НКАО (даже с Шаумянским районом) и обусловлена сдачей семи освобожденных районов, то подобное признание станет для Армении исключительно вредоносным, поскольку без освобожденных территорий само существование Арцаха и Армении, обеспечение ее военно-территориальной, экономической и демографической безопасности попросту невозможно. В этом смысле нынешний "непризнанный" статус-кво во всех отношениях предпочтительнее. Если обсуждать тему именно в трезвом прагматическом ключе, то ни одно государство в мире пока не желает признавать НКР даже в границах НКАО, не говоря уже об освобожденных территориях. Более того, признание НКР другими государствами должно также недвусмысленно подразумевать (юридически зафиксировать) полное и суверенное право НКР на воссоединение с Арменией.
Указанные выше два обязательных предусловия делают признание независимости НКР еще более нереалистичным. На возражение, что признание международной правосубъектности и независимости автоматически не предусматривает признание границ, (в теории границы определяются межгосударственными соглашениями между пограничными государствами), следует отметить важность прецедентной правовой практики последних десятилетий. Признавая теоретическую правоту данного утверждения, необходимо учитывать, что прецедентное право как нельзя действенно и в рамках международного права. Все прецеденты признания независимости “самоопределившихся” этногрупп недвусмысленно привязывались к конкретным границам автономно-административных образований. Это не только Косово, Абхазия и Южная Осетия, но и сам факт признания постсоветских республик именно в их административных границах бывшего СССР. И поскольку целостность освобожденной территории Армении и гарантируемая ею система военно-стратегической безопасности бесконечно важнее "признания независимости в границах НКАО", то у армянской стороны попросту не остается в перспективе иного пути, как последовательная и хронологически выверенная фиксация в юридическо-правовом поле де-факто реализованного еще на момент обретения независимости воссоединения Арцаха с Арменией в рамках единого национального государства.
Вне всякого сомнения ясно, что сформированная Тер-Петросяном на посылах псевдополитического “реализма” и доведенная его наследниками до структурно-криминального совершенства нынешняя система власти, просто не в состоянии концептуально воспринять и реализовать схему воссоединения. Ее претворение в жизнь произойдет уже на новом этапе становления армянской государственности, когда в политическом поле Армении восторжествует принцип абсолютной ценности Армянской земли, а армяноцентризм политико-общественного мышления низвергнет ущербный “реализм” современной элиты в маргинальную безысходность. Сейчас это кажется нереальным, однако мы не откроем новой истины, если скажем, что с осознанием и появлением новой более совершенной и искомой парадигмы, прежняя немедленно обрекается на исчезновение, а ее претворение в жизнь становится делом времени, техники и в первую очередь животворящего духа Армянского мира.
Армянской дипломатии и общественному сознанию необходимо вернуться в лоно реальной политики и признать, что основные геополитические акторы в мире (равно как Азербайджан и Турция) желают получить контроль именно над освобожденными территориями, которые во всех смыслах, в том числе и метафизическом, являются ключом к нашему будущему - нашему восхождению к величию и вечности Армянского мира. Без освобожденных территорий Армения потеряет всякую возможность своего возрождения и перспективу стать полноценной региональной державой. Центрам мировой силы абсолютно безразлично, получит ли территория бывшей НКАО независимость, или она окажется интегрирована в РА, так как без освобожденных территорий стратегическая ценность и само будущее Армении будет безвозвратно и бесповоротно утеряно. Если же армянское государство и дипломатия встанут на путь реализации политического и правового оформлении лозунга "не пяди земли", то все эти силы будут стремиться давить на нас доступными им рычагами воздействия, вне зависимости от того, будем ли мы признавать независимость НКР или просто де-юре оформим ее статус как марза (марзов) Армении. В любом случае давление и попытки "наказать" нас будут фактически одинаковыми.
Не будем себя обманывать – реальных возможностей поставить Армению на колени не так уж много. Существует слишком много противоречий между глобальными и региональными центрами силы, которые делают фактически невозможным сценарий прямого военного воздействия на Армению. Говорить о возможных экономических санкциях также неактуально, поскольку страна и так практически полностью блокирована. Происходит резкое свертывание многих инвестиционных программ, а тотальная коррупция и вопиющая практика монополий на импорт жизненно важных товаров и ценообразование давно превратились в худшайший бич, в сравнении с которым меркнут даже самые “страшные” санкции, вероятность реализации которых также весьма сомнительна. И, наконец, мы не откроем Америку, если скажем, что вероятность и действенность так называемых международных санкций обратно ожидаема или пропорциональна консолидированности и принципиальной решимости властной элиты (и общественности в целом) противостоять реализации неприемлимых для страны проектов.
Аморально и в стратегическом смысле крайне опасно превращать в фарс переговорный процесс и перекидывать на власти НКР всю тяжесть последствий за отказ от достигнутых на уровне Армении, Азербайджана и международных посредников “компромиссных” договоренностей. Этот тер-петросяновский механизм мог казаться “гениальным”, только для им же порожденной элиты, которая воспринимает политический процесс исключительно на уровне азартно-игрового состязания. Арцахская проблема и будущее армянской государственности это не партия в блот или покер. Блеф здесь никоим образом неуместен. Однако непреодолимые проблемы, восходящие к мышлению, менталитету и психо-поведенческим комплексам нашей властной элиты не позволяют выправить ситуацию. Ее представители вышли из подворотен, где играли в блот и комсомола. Пытаться изменить их бесполезно и попросту невозможно. Они и дальше будет блефовать и рано или поздно их припрут к стенке. Пытаться объяснить им, что нынешняя дипломатия бесперспективна и для них же самих убийствена лишено смысла. Эти люди именно так и пришли к власти, богатству, успеху. Их не отрезвила даже мартовская кровь…
Властной элите Армении следует быть более ответственной и избирательной и в терминологической плоскости. В частности абсолютно недопустимо употребление термина “зона безопасности” в отношении освобожденной территории Армении, которая полностью интегрирована в территориально-административное деление НКР, что в определенной форме закреплено и в ее Конституции. Несколько ранее мы говорили о прецедентном праве в практике международных отношений. Если рассмотреть все прецеденты "зон безопасности" последних десятилетий от израильской зоны безопасности в Ливане или на Синае и, кончая русскими зонами безопасности рядом с Абхазией и Южной Осетией, то во всех случаях это понятие прецедентно-правовым образом предопределяло обязательную реституцию (сдачу) этих территорий на одном из этапов процесса урегулирования конфликта. Таким образом, все рассуждения о "зоне безопасности вокруг НКР" являются недвусмысленным указанием на предварительное априорное согласие на их сдачу.
Из всего сказанного становится очевидным, что политическая, человеческая и историческая судьбы Тер-Петросяна, Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна едины – концептуальное отторжение и межэпохальная промежуточность. Тер-Петросян - автор декадентского политико-мировоззренческого “реализма” новейшей армянской истории, Кочарян, доведший порожденную тер-петросяновским “реализмом” криминально-олигархическую систему до ее структурного совершенства и Серж Саргсян, по недальновидности восприявший историческую ответственность и пожинающий неотвратимую кару за преступления своих предшественников перед армянской государственностью и судом Армянского мира, все они, суть промежуточность, предваряющая наше великое восхождение или окончательную погибель. И если нам все же суждено уйти в небытие, то наш долг остаться на "тапане" армянства” до конца. Но вершине Масиса под воду никогда не уйти и мы верим не в смерть Армении, а в ее великое будущее, перед которым меркнут все наши предыдущие цивилизационные и политические достижения.
Александр Кананян
Карвачар, 18/11/08 г.
No comments:
Post a Comment